бывало ли у вас такое, что человек вроде бы с вами, но вы все равно чётко осознаёте, что ненужны ему?
и в груди разливается такое тяжёлое, свинцовое несчастье

---

кажется то, что мы вместе не приносит счастья никому, в том числе и нам
я люблю тебя
до свидания

---

Если вы понимаете о чем я.

13.04.2016 в 18:18

Пишет  счастье не в тебе:

Совет моему другу № 4.
Да кстати.
Совет № 4 :

Никогда не путай свои животные чувства с настоящими.
Потом, когда пелена с глаз уйдёт - обхохочешься.

---

Из сообщений.

— Твоя улыбка, которая приносит столько счастья людям, вонзает десятидюймовые ножи мне меж рёбер. Как ты можешь давать столько любви многим вокруг и совершенно ничего не иметь для меня?
— Просто для тебя ничего не осталось.

---

Странный вы народ, женщины. Вас так легко охмурить сладкими, заумными речами. Вы качаетесь под них, как змея под дудку, забывая, что мужчина — это прежде всего молчание и дело.

Дмитрий Герасимов.

---

— Чего ты боишься?
"Я боюсь потерять тебя или обрести, боюсь, что мы не выдержим этого всего. Боюсь снова обжечься и поверить тебе, в тебя. Не могу снова научится доверять, каждую секунду времени я пугаюсь, что мы сломаемся, что я хрустальная и все это рухнет в одночасье.
Боюсь ответственности и отношений. Боюсь что ты снова растопчешь меня или я тебя. Боюсь, что в выяснении кто из нас более гордый окажемся опять по разные стороны баррикад.
Пугает огромное расстояние, разговоры родителей и выкрикивания людей.
То, что в тот самый, нужный момент я останусь разгребать все одна.
Я вообще не верю, что можно справится."
— Ничего.

---

черт, я столько раз его теряла, что для меня это уже, как за хлебом сходить

---

или 1 раз сдаться и сказать«слушай,я в ужасе от того,сколько власти ты имеешь надо мной,ты потрясающий,мне очень страшно,давай поговорим»?

---

– это очень странно, но ты нравишься всем нашим девочкам.
– а я тебя люблю.
– а я тебя нет. спасибо.

---

Прекрасно

он раздевает ее с какой-то глухой тоской,
будто бы жажда его - это его проклятие.
будто бы преступление - видеть ее нагой,
Богом судимо больное желание взять ее.

а она говорит: ''мне холодно, холодно, холодно!
что ж ты трясешься, как будто меня боясь?''
и запрокидывает свою медно-рыжую голову,
страшно и зло, почти сатанински смеясь.

ему кажется, будто он погружается в лаву,
будто плавятся кости, мускулы и хрящи.
и церковное золото, коим он был оправлен,
под руками ее ломается и трещит.

ночь черней его рясы ложится на спящий город,
месяц желтым паяцем танцует на гребнях крыш.
и он чувствует страшный, желудок сжигающий голод,
и хохочет над ним умудренный годами Париж.

как она хороша, и в миру, и в измятой постели,
(но он видел младенца в горящем на углях котле).
он целует лицо ее с пылкостью дикого зверя,
(только в ночь всех святых она мимо неслась на метле).

её красные губы, греховно блестящие губы,
как послание дьявола, дар самого Сатаны.
и он прежде не знал, что способен на злобную грубость,
и он прежде еще не срывался с Господней блесны.

забывая псалмы, и молитвы меняя на вздохи,
прижимается ближе, теряя последний контроль.
рассыпая рассудка ослепшего малые крохи,
превращая негромкие стоны в отчаянный вой,

он становится жалким рабом ее черт без изъянов,
ее запаха слаще граната и крепче французских вин.
он еще не был прежде влюбленным,
и не был пьяным.
(да вот только отныне не будет никем любим).

он проснется наутро больным, обессиленным, нищим.
и не видя ни неба, ни света карминной зари,
превратится лишь в хворост, секундную искру в кострище,
в общигающе-жарком
кострище ее любви.

Джио Россо

---

на днях мы сидели рядом с В. и естественно дама сердца была рядом, куда же без этого.
бывает такое, что ты не хочешь причинять человеку больше боли, потому что: во первых, он больше и не вынесет, а во вторых, если тебе нечего ему предложить, то зачем? и ты прекращаешь общение, потихоньку конечно, это как снимать наркомана с дозы, в таком деле спешить нельзя. сначала перестаёшь отвечать на звонки, потом сводишь на минимум общение в интернете, а потом при встрече ты говоришь "привет" и уставив глаза в пол проходишь мимо, чувствуя не вину, как это бывало, а облегчение, что с человеком тебя больше ничего не связывает.
тебе больше не обязательно оправдываться почему ты не любишь его, почему болит голова и тебе хочется уйти подальше от его глаз, почему у тебя такой равнодушный вид, почему всегда так много этих почему.

вот мы сидим рядом.
я, человек, который любит меня и счастливая дама, которая ничего не подозревает.

– я хоть когда-нибудь тебе был нужен?
– нет, нужен не был. всегда был только он. а теперь и его нет. хотя ему очень хочется быть в моей голове. ему очень хочется и не верится, что все закончилось.

и на этой фразе я улыбаюсь, а потом и хохочу как истеричка. дама смотрит с недоумением. правильно, нельзя быть слишком громкой на людях.
вообще нельзя быть какой-либо на людях. нужно сидеть и молчать, и вообще искренность это грех.
тут я хохочу ещё громче. а потом резко замираю.

я вижу, что он не одобряет, вижу, что ему в очередной раз стыдно за меня, за мой неуместный смех и неконтролируемые эмоции. а потом вижу, что он тянется именно на это, на мой огонь, что внутри. и вижу как пугает его это.
и тогда я удивляюсь, как долго люди будут пытаться поменять меня, не видя, что проблема внутри у них.

---

Берлинское радио в эти дни поспешило объявить, что «немецкие гренадеры заняли Сталинград». Но это была ложь.
Генерал фон Виттерсгейм, командовавший 14-м танковым корпусом, вот как описывал эти бои: «Соединения Красной Армии атакуют, опираясь на поддержку всего населения Сталинграда... ничего подобного мы никогда не видели».

---

наши кости из звездной пыли; наша кровь - от истоков Марса.
мы - бессмертные - вечно были и навечно хотим остаться.
наши взгляды пронзают небо, наши мысли - что крик вселенной.
мы живем лишь водой и хлебом; мы живем и вольны, и пленны;
мы живем и в мороз, и в пекло; мы идем по углям и водам.
в нас душа не цветет, а крепнет. мы не помним, откуда родом.
мы сильны: мы умеем рушить. мы мудры: мы умеем строить.
мы - бессмертные в теле души; а тела умирают стоя.
мы горды и бесстрашны. разве мы не стоим прекрасной жизни?
побеждаем болезнь, заразу. всю планету зовем Отчизной.
мы берем не числом, но силой; а не силой - тогда любовью.
мы клянемся своей могилой и братаемся только кровью.
мы влечем на себя несчастья, и потом мы их лечим смехом.
мы являемся главной частью или даже, возможно, верхом
мирозданья. мы любим космос, как корабль и муссоны - юнга.
и когда мы ломаем кости, звезды сетуют друг на друга.
и нам солнце залечит раны, и луна нам подарит песни.
мы отсюда уходим рано. мы не любим плохих известий.
но умеем точить ножи мы, воды Марса под нашей кожей.
мы навечно седы, но живы,
и ничто нас сгубить не сможет.

Луиза Иммервар

---

У нее было правило - не доверять тем,
Кто собой заслоняет свет
И я снял с нее платье,
А под платьем бронежилет.

Бесконечная любовь к Васильеву.

---

знаешь, что есть беда, несчастье, даже горе?.
нет, не лето в асфальте, когда так хотелось моря.
нет, не два человека кричащих друг другу споря -
я тебя никогда
не любил.

не поломанный ноготь, не кружка разбитая оземь,
не будильник, что ставил к шести, а пропел он в восемь,
не противный февраль, не безумно холодная осень,
пережить это хватит
сил.

а беда - это знать расписание у больнички,
апельсины не нужные через окно сестрички,
в белом-белом халате, занятой перекличкой,
не понятно зачем,
но все же передавать.

потому что помочь не можешь ничем, что кроме
затаиться в пустом, холодном, безродном доме,
будто это не он, а ты утонула в коме,
и больничною койкой стала
твоя кровать.

или, вот ну представь на секунду, ты очень старый,
абсолютно один, озлоблены тротуары
льдом безжалостным, от подъезда и до базара
не дойти. но идешь тихонечко -
там еда.

и идешь, и скользишь, и страшно от слова очень,
потому что ты - стар, и Бог тебя обесточил,
потому что один, хоть Он подарил двух дочек.
и вот эта беда, понимаешь?
вот тут беда.

я могу продолжать - детей про без мам и папы,
про отмерзшие на морозе у кошек лапы,
и про мир равнодушный, а ты мне тут про стартапы,
про упавшие ставки.
что там с твоей душой?

ведь тебе повезло, ты вырос в семье под крышей,
и горбушку твою навряд ли погрызли мыши.
вот пока есть глаза, и руки, и ноги, слышишь?
мы не знаем беды.
ты понял? - все хорошо.

Пряша

---

4 сентября 1941 года Ленинград подвергается первым артиллерийским обстрелам со стороны оккупированного немецкими войсками города Тосно:

"В сентябре 1941 г. небольшая группа офицеров по заданию командования ехала на автомашине-полуторке по Лесному проспекту с аэродрома Левашово. Немного впереди нас шел переполненный народом трамвай. Он тормозит перед остановкой, где стоит большая группа ожидающих. Раздаётся разрыв снаряда, и многие на остановке падают, обливаясь кровью. Второй разрыв, третий… Трамвай разнесён в щепки. Груды убитых. Раненые и искалеченные, в основном женщины и дети, разбросаны по булыжной мостовой, стонут и плачут. Светловолосый мальчик лет семи-восьми, чудом уцелевший на остановке, закрыв лицо обеими ручонками, рыдает над убитой матерью и повторяет: - Мамочка, что они наделали…"

---

Жди беды, если любимый человек оглушительно замолчал.

Дубль Ган

---

Иногда люди говорят фразу "я не успеваю".
И тогда я вспоминаю, что успевала сдавать экзамены без троек и вовремя, успевала ходить на две тренировки, успевала посмотреть все новые серии сериалов, успевала прочитать семь книг за неделю, успевала гулять, успевала ходить в кино, успевала фотографировать, успевала слушать друзей, успевала разговаривать по телефону с мамой по три часа в день, успевала лечиться, общаться и влюбляться, успевала путешествовать, успевала смотреть новые места, успевала уставать и ходить по магазинам, успевала вдыхать кислород и выдыхать углекислый газ, правда единственное что я не успевала – спать. Но спать мне не особо и хотелось.

---

расскажи мне свой сон… попрошу тебя, расскажи.
я твоими словами ещё безнадёжно жив.
исчезают секунды. и время струной дрожит,
ускоряя ход.

пусть меня сохранит твой бездонный, усталый взгляд.
пролетая сквозь райские кущи в кипящий ад.
я воскресну, как Феникс, эоны тому назад
и тому вперёд.

рассекая пространство Вселенной стальным мечом,
я скитаться мятущимся призраком обречён.
то взмывать, раздвигая планеты тугим плечом,
то бросаться вниз,

устремляясь лавиной камней под крутой откос.
и сжигая кометой последний хрустальный мост,
я тебе прошепчу тусклым светом далёких звёзд:
«за меня молись»...

помолись за меня тёмным демонам и богам,
в твоём сердце сокрыт сокровенный, священный храм.
ты руками по воздуху вычерти по слогам
бессловесный шум.

помолись за меня без печалей, упрёков, лжи.
на скрижалях небес имя Вечности напиши.
лишь твоими молитвами я безнадёжно жив,
и ещё дышу.

Панов Олег

---

уходи, говорит, мы тебя не примем и не пристроим.
у нас тут и так, говорит, подобных тебе за сто. им
здесь тихо и сытно, их тоже сюда занесло и
остановило. а ты нас не там искал.
твои тексты, глаза и сны ничего не стоят,
понимаешь? они у нас ничего не стоят.
и таких, как ты, мы не зовем за стол. и
то ли ты совершенно глуп и несведущ, то ли
в тебе сотни твердейших скал.

ты послушай меня, говорит, я ведь знаю, слышишь?
я ведь сам был из тех, кто ночью бросался с крыши,
кто играл и в рулетку, и в шишел-мышел,
кто себя убеждал, что если что-то и ищешь,
то только себя самого.
и ты любишь всем сердцем и ненавидишь всем сердцем,
но не с кем проститься и негде тебе согреться.
и сказанное в твой адрес - обман и лесть вся,
и весомого нет ничего.

и письма в столе будут множиться и пылиться,
ломаясь и корчась в безумии фраз. столица
скрывает в вагонах, на улицах, на ресницах
усталость, тоску и дым.
со временем нам никак не становится легче,
но прожитый день всегда переходит в вечер.
ничто не вечно, говорит он, ничто не вечно....

...и умирает во мне красивым и молодым.


Человек Который